«Князь Игорь»: миссия выполнима
Александр Бородин сочинял оперу «Князь Игорь» 18 лет, но она так и не была завершена. После смерти Бородина А.Глазунов по памяти восстановил увертюру и на основе авторских эскизов дописал недостающие эпизоды оперы, а Н.
Масштабной премьерой 8 и 9 декабря открылся XIII Фестиваль «Шаляпинские вечера в Уфе», прошедший в этом году с большим размахом: партию Иоланты в одноименной опере исполнила дипломант Фестиваля «Золотая маска» Ирина Крикунова, партию Алеко в опере «Алеко» — лауреат Государственной премии СССР Сергей Лейферкус, для оперы «Риголетто» был приглашен солист московского театра «Новая опера» Анджей Белецкий, «Аиду» украсили солисты Мариинского театра Анна Маркарова и Август Амонов, партии хана Кончака в спектакле «Князь Игорь» и Мефистофеля в опере «Фауст» взял на себя всемирно знаменитый бас и министр культуры РБ Аскар Абдразаков, а в итоговом
На счету режиссера новой постановки БГТОиБ Георгия Исаакяна — уже четыре «Князя Игоря» в разных театрах. Он стал известен как художественный руководитель Пермского академического театра оперы и балета (1991–2000), в
Георгий Исаакян — лауреат Государственной премии России и Премии имени Федора Волкова. За оформление оперы «Князь Игорь» взялся художник Эрнст Гейдебрехт: он с 1990 года проживает в Германии, но работал над оперой «Орфей» совместно с Георгием Исаакяном — и тоже получил «Золотую маску». Не менее знаменит и музыкальный руководитель нашей новой премьеры — главный дирижер Национального симфонического оркестра Республики Беларусь Александр Анисимов.
— «Князь Игорь» — крепкий орешек для любого театра, — высказал свое мнение Георгий Исаакян. —
— Две недели назад в Музыкальном театре имени Станиславского и
— Внешне эти два спектакля совершенно разные, но их объединяет одно — уважение к музыке. Мне кажется, что современных оперных режиссеров преследует одна большая беда: опера научилась притворяться современной, но при этом она совершенно пускает побоку музыку. Она становится
— В какой момент произошел ваш окончательный выбор профессии?
— Я часто думаю, что, может быть, я лучше был бы музыкантом — я учился музыке 12 лет, играл на скрипке — или врачом… Но трагичность нашей жизни в том, что, делая выбор, мы отсекаем все остальные возможности. Хотя никакого моментального прозрения у меня, конечно, не было — это счастливые люди, которые просыпаются однажды утром и понимают, что они рождены быть, например, уборщиками снега. С другой стороны, я профессию свою очень люблю и считаю ее во многом миссионерской — хотя современный мир все пытается запихнуть нас в сферу услуг. На самом деле мы помогаем вам всем сохранять культурную идентичность. Человек отличается от животных не тем, что ездит на машине и зарабатывает деньги, а тем, что создает культуру.
— Прошлые ваши спектакли — хотя они и были неплохими — «Золотой маски» не получили.
— Это «Маска» доросла до нас, — пошутил Георгий Исаакян. — На самом деле мания «Золотой маски» — вещь очень опасная, особенно для провинциальных театров. Если московские театры живут в достаточно агрессивной среде, и самые хамские статьи никого там не испугают, то для провинциального театра выезд и получение негативной оценки своей работы становится драмой, которая часто даже приводит к
Жители Путивля в «прологе»,
— На этой премьере я в первый раз в жизни пела соло, — рассказывает артистка хора БГТОиБ Гульсум Ризванова. — Солистка заболела, и мне доверили небольшую партию няни княгини Ярославны: это партия для
Изучать музыку Гульсум начала в стерлитамакской музыкальной школе № 1. На занятиях с педагогом Евгенией Беляевой она полюбила мощное и стройное звучание хора: когда приходилось петь сольно, сильно волновалась. Потом закончила Институт культуры в Самаре, недолго поработала методистом по хору, затем — в капелле филармонии.
— Последние репетиции оперы «Князь Игорь» шли 10 дней подряд, с утра до вечера, — продолжает артистка. — Старожилы говорят, что раньше премьеры готовили гораздо дольше — по полгода, а то и по году. Для сцены «Половецкие пляски» мы сначала долго искали нужную точку: пели с балкона, из боковых лож — но оптимальным вариантом оказалась галерка. А балет в это время репетировал отдельно — под фонограмму. Затем мы объединились.
— И слушать, и петь такую музыку — огромное удовольствие…
— Возникает ощущение
— А другие оперы?
— В опере «Иоланта» Чайковского от музыки как будто идет свет, особенно в конце. Но я особенно люблю «Алеко» — это раннее сочинение Рахманинова, очень романтическое и отлично поставленное режиссером Иркином Габитовым. И мы, и солисты там ощущаем себя настоящими цыганами. Сергей Лейферкус — Алеко — певец уже немолодой, но голос у него — молодой и звонкий. В опере «Фауст» задумано так, как будто мы — только пешки в руках высших сил. Это тоже романтизм, но XIX век — совсем другая оркестровка. Там, конечно, всех заводил Аскар Абдразаков — исключительный Мефистофель! В «Риголетто» мы только танцуем вначале, я там не участвую. «Аида» Верди — признанный эталон оперы, в ней сногсшибательные хоры! Музыка кажется сложной, но поется очень легко. У солистки Мариинского театра Анны Маркаровой, которая была Аидой, необыкновенный голос: объемный, как стереофония, с густыми нижними нотами — говорят, еще недавно она пела
Екатерина Климович,
журнал «Уфа» № 1 за 2011 год