Рустэм Галеев: «Я не зря репетировал жизнь?»

О Рустэме Галееве рассказывает зав. отделом культуры газеты «Республика Башкортостан» Елена Шарова. В июне Уфа простилась с замечательным режиссером, либреттистом, поэтом…

Накануне II Международного фестиваля современного искусства один из его организаторов - известный композитор Азамат Хасаншин, - посетовал: «Вот нет у наших творческих – и бесконечно талантливых соплеменников настоящей смелости: экспериментировать, быть может, шокировать и, конечно, удивлять. «Настоящих буйных мало…»

Я особенно осознала эти слова, когда несколькими днями позднее ушел из жизни заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан Рустэм Галеев, бесконечно талантливый и по-настоящему смелый…

Любовный напиток для зрителя.

Я практически ничего не знала о Рустэме Мидхатовиче, кроме того, что старательно посещала все премьеры Башкирской оперы, в репертуаре которой его постановки, притом, что театр регулярно балует своих зрителей неординарными премьерными спектаклями, всегда стояли наособицу.

Впрочем, несмотря на то, что в его творческом багаже уже значились

«Салават Юлаев», «Севильский цирюльник», «Пиковая дама», «Любовный напиток», мюзикл «Биндюжник и король», попурри-ревю «Секрет любимых оперетт», - отличающиеся, безусловно, своеобразным «галеевским почерком», но, в общем-то, не выбивающиеся из репертуара крепкого оперного театра, по-настоящему, пожалуй, он удивил меня совсем недавно. Года два тому назад отмечал юбилей замечательный солист Башкирской оперы Раиль Кучуков. Изучая сценическую подноготную народного артиста Республики Башкортостан, я с удивлением обнаружила, что в богатом репертуаре певца есть уникальная опера для двух исполнителей —«Телефон» Менотти. Когда и как наш театр пошел на этот смелый эксперимент?

— Мы тогда объединили два спектакля — «Скрипка Ротшильда» Флейшмана и «Телефон». Шли они во Дворце Орджоникидзе (в театре проводился в это время ремонт – авт.). Да, это был эксперимент, но он замечательно был воспринят публикой, - рассказал Кучуков.

Догадайтесь, кто решился проверить, как воспримут строго воспитанные на проверенной временем классике уфимские зрители одноактные оперы, на постановку которых не очень-то охотно шли даже крупнейшие театры страны, избалованные вниманием любителей и ценителей оперного искусства. В далекой от столиц Уфе, меж тем, мало кому известный тогда выпускник ГИТИСа Рустэм Галеев аж в 1988 году представил свои дипломные (!) работы.

Впрочем, и классика в его постановках приобретала особое звучание. Это сейчас со спорхнувшим с западных культурных сфер словечком «интерактив» примирились зрители почтенного возраста и его радостно взяли на вооружение журналисты. А как иначе можно было охарактеризовать постановку Галеевым оперы Доницетти «Любовный напиток»?

Герои галеевского спектакля, поставленного в 2009 году, да еще в уюте и приятной близости от происходящего действа в Малом зале, не чинясь и не заморачиваясь временными рамками (без малого 200 лет прошло с премьеры) спускались со сцены в зрительный зал, через потайные входы-выходы выходили обратно на сцену. А под занавес и вовсе расщедрились и поделились с публикой пресловутым любовным напитком. Правда, хватало только первому ряду.

. «Сложность в том, что юмор быстро меняется: сегодня нам смешно совсем не то, что было смешно вчера, - делился Галеев своими задумками накануне премьеры. - Это совершенно другой юмор. Чтобы заставить современного человека смеяться над простыми вещами, которые заложены в фабуле, надо постараться говорить современным сценическим языком. А самое главное, добиться на сцене и в зале атмосферы кажущейся легкости. Добиться того, чтобы зрители не чувствовали, что актеры выполняют тяжкую работу, «обязаловку», не видели вокальных, сценических сложностей, хотя их и много. Чтобы сами актеры получали удовольствие от процесса. И если это происходит, то оно переходит и зрителю».

Служили два товарища … одной музе.

Но, пожалуй, все же особняком стоит работа Галеева с замечательным композитором Салаватом Низаметдиновым. Оперы «В ночь лунного затмения» по трагедии Мустая Карима, «Мементо», «Наки», оперный фристайл «Как я люблю тебя!?.», рок-мюзикл «Половинки»… Композитора и поэта, либреттиста Рустэма Галеева связали человеческая дружба и творческий союз.

«Как исчезну, не надо тризн,

Бесконечность прими на веру.

Ты придешь ко мне на премьеру?

Я не зря репетировал жизнь?...»

Салавату Низаметдинову - Рустэм Галеев.

Зачем человеку бессмертие?

Последней театральной работой Рустэма Галеева стала постановка одноактных опер «Моцарт и Сальери» и «Пир во время чумы». Он вновь вернулся в столь любезный его сердцу Малый зал, словно потолковав с Римским-Корсаковым, который писал, что хотел бы уберечь свое детище от больших залов, а в одном из писем прямо сожалел, что вообще когда-то оркестровал оперу, обрекая ее на постановки в полноценных оперных театрах, в то время как место ей — в небольших залах и в сопровождении фортепиано. Традиционный оперный театр поступал просто: «Моцарта и Сальери» давали в один вечер еще с каким-нибудь произведением. В нашем случае этим произведением стал «Пир во время чумы», за что отдельное спасибо Галееву: опера Кюи незаслуженно практически забыта. По словам режиссера, «Пир во время чумы» сейчас нигде не исполняется. К 200-летию Пушкина она была поставлена в Пермском театре, но с тех пор не идет ни на одной сцене.

Галеев поместил действие «Пира во время чумы» композитора Цезаря Кюи в канву оперы Николая Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери», учитывая общую тему обоих произведений, а это ни много ни мало нравственный выбор человека перед лицом смерти. Либретто — хотя это определение не совсем подходит к гениальному тексту Пушкина — не насыщено событиями, но переполнено психологическими тонкостями, богатством эмоций, мельчайших их оттенков, с каждой нотой, словно со вздохом, проникающих в душу зрителя. И это как раз предполагает камерную, интимную атмосферу малого зала: актеры практически выходят на зрителя, задавая именно ему гнетущие душу вопросы.

- Наш спектакль о выборе, но ответов здесь нет, ответы вне компетенции искусства. Для нас главное — дать повод задуматься, - говорил Галеев. - Я пытаюсь связать два оперных произведения, которые предлагают два жизненных исхода: либо человек, забывая обо всем, пытается урвать последние минуты счастья, либо уходит так, как покидает нас Моцарт — образно говоря, пишет бессмертный «Реквием» и остается в веках».

А в последнем интервью, данном перед премьерой, словно прислушиваясь к себе и вечности, словно отвечая на вопросы, давно занозой сидевшие в сердце, словно предчувствуя и разговаривая с самим собой, сказал: «Возможно ли физическое бессмертие, и вообще нужно ли оно? Человек должен оставаться человеком, потому что где-то в подкорке осознает, что жизнь дана ему как подарок, и она конечна. Если нет предела – нет критериев, по которым следует жить. Да и праздник – не праздник, если он каждый день. Но бессмертие существует– это память . в ней остаются жить близкие и великие люди».

… И надо всем, что было и будет, наполняя зрительный зал божественными звуками, в финале постановки плыла бессмертная Lacrimosa («текущие слезы») моцартовского «Реквиема», обещая прощение сомневающимся, успокаивая отчаявшихся, даря надежду на покой всем уставшим и потерявшим себя.

Рустэм Галеев ушел из этого мира, растворившись в высоком небе самого начала лета. Так много успев, так мало прожив...