Театральный разъезд

24 декабря 2016 года
Гузель Яруллина
16 и 17 декабря 2016 года Башкирский государственный театр оперы и балета представил  новую сценическую версию легендарной оперы классика башкирской музыки З. Исмагилова «Салават Юлаев».

Имя режиссёра Мариинского театра Иркина Габитова хорошо знают не только в Санкт-Петербурге, но и в Алма-Ате, Новосибирске, Екатеринбурге, Волгограде, Владивостоке, Уфе, где идут его постановки. Репертуар Башкирского государственного театра оперы и балета украшают шесть спектаклей режиссёра – «Летучая мышь», «Кахым туря», «Алеко», «Риголетто», «Акмулла». Все они сохраняют красочность, живость и музыкальный нерв, что как магнит год за годом притягивает публику. В год столетия легендарного башкирского композитора Загира Исмагилова, с которым Габитов был знаком лично, уфимский оперный театр пригласил режиссёра прославленной Мариинки для создания новой сценической версии оперы «Салават Юлаев». 

…На Малой сцене идут репетиции. С каждым солистом режиссёр тщательно прорабатывает его образ. Слово за словом, пропевая (внутренне, а порой и вслух) партию, Иркин Абдувалиевич выверяет каждую ноту, каждую фразу, каждое движение героев, выстраивая их жизнь в спектакле. Репетирует требовательно, быть может, даже жестко. «Закипает» на случайно брошенную фальшивую ноту или неловко сыгранный фрагмент. «Диктатор», – говорят о нём в труппе. 

Но вот режиссёр переходит улицу Ленина и попадает на встречу с первокурсниками Уфимского государственного института искусств. Обаятельный, остроумный, с иголочки одетый денди темпераментно и увлекательно рассказывает о тонкостях работы оперного режиссёра. Ностальгически вспоминает о работе в 2002 году над своей первой башкирской постановкой – оперой «Кахым туря» Загира Исмагилова. Для него это был второй спектакль, поставленный в Уфе, и представление башкирской национальной оперы в Москве на Всероссийском театральном фестивале «Золотая Маска». И, конечно, говорит о предстоящей премьере:

– Прежде чем создать оперу «Салават Юлаев», Загир Исмагилов проделал колоссальную работу! Он досконально изучил принципы оперной драматургии, оперы великих русских композиторов. В «Салавате» угадываются приёмы «Могучей кучки» и Чайковского. Тонкость композиторского чутья и большой талант проявились в том, что Загир Гарипович соединил выразительные средства классической оперы с башкирским фольклором. Композитор находит музыкальные средства и приёмы для каждой сценической ситуации. И моя задача как режиссёра – провести сквозную линию развития, создать композиционное целое. 

– Как Вы думаете, почему девятнадцатилетний Салават Юлаев смог возглавить освободительное движение народа?
– Потому что это – Божий Дар. Бог его отметил. Просто так ничего не бывает. Каждого из нас отметил Бог, только надо суметь раскрыть этот талант и реализовать.

– У Вас не было мысли осовременить сюжет, например, переодеть героев в одежду нынешней эпохи?
– Нет. Потому что это – легенда. Это эпического значения сюжет, основанный на реальных событиях. Если же героев одеть в современные костюмы, то они измельчают сразу же. А национальное платье предполагает другой масштаб, охватывающий тысячелетнюю историю.

– А сюжет оперы... Он сегодня современен? 
– Если имя Салавата Юлаева живет в народе, в истории и литературе, в памятнике, в названиях района, города, улиц республики, даже в названии хоккейной команды,  значит, это имя за собой что-то несёт? А что несёт в себе имя Салават Юлаев? Не только события. Это сюжет о том, что мы единая нация – российский народ с разными национальными культурами.

...Мы вновь на репетиции спектакля «Салават Юлаев». В начале декабря процесс переместился на большую сцену. С солистами и хором в сопровождении фортепиано (оркестровые репетиции шли в тот момент автономно) Габитов очень точно выстраивает сцены. Мыслит масштабно, работает четко, и сердится, когда у мужского хора не получается с первого раза вытянуться в ровную шеренгу...

«Поймав» режиссёра в обеденный перерыв, продолжаю прерванный разговор.

– Вы говорили, что закончили Военную музыкальную школу. Учеба в ней повлияла на Ваше мировоззрение?
– Конечно. Это была дисциплина, выстроенная в характере. В семь утра – подъем, потом зарядка, кросс, занятия на музыкальных инструментах, завтрак, предметы общеобразовательные, а после обеда – музыкальные, с трёх до пяти – самоподготовка, вечером – опять музыкальные уроки, а в десять часов отбой. Шесть лет мы так жили. Потом открывали все военные парады в качестве барабанщиков. Я, помню, открывал двенадцать военных парадов. В 1972 году по окончании консерватории служил год в армии в Заполярье. Вообще Ленинградскую консерваторию заканчивал дважды – первый раз как оркестрант-фаготист, а второй – как режиссёр.

...Воскресенье. У солистов, хора и оркестра выходной. Но Габитов – на сцене. Из Питера прилетел художник по свету Егор Карташов. Процесс не прекращается: монтировка декораций, установка необходимого оборудования. До вечера нужно успеть поставить свет. Перерыв не чаще одного раза в три часа. Улучив момент, когда у режиссёра появляется несколько свободных минут, спрашиваю:

– Не обидно, что Вас называют жестким режиссёром?
– Нет. Я ставлю задачи, и артисты должны их выполнять. Когда исполнитель понимает, о чем я говорю, он надевает эту задачу на себя, словно одежду. Если Вы обратили внимание, на репетициях, которые шли в Малом зале, я гораздо больше энергии тратил. А сейчас уже прогоняем большими кусками, я минимум замечаний делаю, поскольку они попали в мой «капкан», в моё решение и уже сами импровизируют в том рисунке, который был создан. Им деваться некуда. Но артистам всегда кажется, что они сами всё творят...

…За время наблюдения за репетиционным процессом, пожалуй, только раз я вижу Габитова довольным. В начале седьмой картины спектакля звукорежиссёр включает запись музыкального фрагмента, и Иркин Абдувалиевич радостно восклицает: «Слушай! Даже тональность та же!» Речь о башкирской народной песне «Урал», исполненной на курае самим Загиром Исмагиловым. Габитов «ввёрстывает» этот отрывочек в спектакль как дань памяти Мастера, и одновременно это ход режиссёра, связывающего время в единый узел. Дожидаюсь перерыва, чтобы задать вопросы, касающиеся знакомства Габитова с Загиром Гариповичем…

– Я был приглашён к нему домой вместе с Алексеем Анатольевичем Людмилиным, который сейчас живёт и работает в Новосибирске. А тогда он был главным дирижёром Башкирского государственного театра оперы и балета и позвал меня на постановку спектакля «Кахым туря». Мы пришли к Загиру Исмагилову, и нас любезно встретила его супруга – Махсуфа Хасяновна. Она приготовила беляши. Вкусные! Такие мама моя делала. Накрыла роскошный стол. Загир Гарипович тяжело болел. По всей видимости, ему было трудно ходить, и он сидел в специальной коляске. Был очень немногословен. Достал партитуру, мы поговорили о том, как собираемся ставить. Людмилин предложил что-то переоркестровать, советовались с Исмагиловым и по поводу того, что есть мысль ввести музыку Прокофьева. Композитор со всем согласился и пожелал нам удачи.
Затем я как-то ещё к нему пришёл вместе с его дочерью, известным композитором, Лейлой Загировной и его внуком. Во время той встречи он мне спел несколько своих романсов и народных песен, таких печальных… Сыграл на курае. 
А следующая встреча произошла уже на премьере. Его привезли в кресле-каталке, он сидел в ложе слева. Лейла сказала, что спектакль ему очень понравился, и он даже прослезился... На сцену не заходил, мы пошли к нему в гостевую ложу. Загир Гарипович поздравил нас, пожал каждому руку. 
После этого ещё раз был у него дома. И тогда он попросил меня: «Иркин, поставь моего «Салавата Юлаева». – «Поставлю со временем, если пригласят и всё будет в порядке», – ответил я. Таким было наше расставание. Вскоре его не стало и, к сожалению, на постановке «Акмуллы» он уже не смог быть...
Судьба так распорядилась, что спустя четырнадцать лет я вновь в Уфе. И для меня огромная честь ставить к столетию Загира Гариповича его оперу «Салават Юлаев».

Фото Лилии Загировой
Партнеры